В прошлой части я рассказывала о дедушке по папиной линии. Чтобы с этой стороной окончательно "разделаться", напишу о бабушке и прабабушке, которую я застала в живых.
Жена Ивана Ивановича Варнакова (деда, не прадеда) была белоруской. Её родители - Александра Петровна и Яков Архипович Патеевы. Прадедушку я знаю лишь по расскзам прабабушки, он прошёл всю войну от и до, воевал в Европе, был ранен и выхаживали его местные, сербские (или македонские, кто разберёт теперь?) женщины. Домой вернулся в августе 46-го, когда никто уже не надеялся увидеть его живым. Но прожил с семьёй недолго - скоропостижно скончался в 1949-ом, ещё до того, как его дочь Анна, в будущем - моя бабушка, вышла замуж за моего, будущего, деда. Помню портрет молодого Якова Архиповича, висевший в прабабушкиной спальне: красавец-мужчина с одной седой прядкой в волосах...
Прабабушка, или баба-Шура, как мы с двоюродной сестрой её звали, была грузная, неспешная и в движениях, и в речах. Седые волосы свои она по-привычке заплетала в две косички. Это были именно косички, а не косы. Потом она закалывала их накрест: правую - за левым ухом, а левую - за правым. Такую "причёску" она делала, сколько запомню, даже тогда, когда уже совсем перестала видеть и не могла ходить. Зрение она потеряла ни много, ни мало, за 13 лет до смерти. И все эти годы была так чистоплотна, так скромна в обиходе, что от неё ни разу не запахло практически неизбежным старческим запахом, и не произнесла ни слова упрёка - никому. Только всё время просила у Бога забрать её поскорее...
В мои нечастые визиты, укладывали нас с двоюродной сестричкой "валетом" на большой кровати в баба-Шуриной спальне (сама она спала на тахте у окна). О чём только не шебуршали мы (почти ровесницы - сестра на год меня старше) допоздна. Баба Шура никогда не мешала, и не жаловалась, что мы ей мешаем своими бесконечными разговорами заполночь, и, более того, никогда не "выносила" наших девичьих секретов на гласное обсуждение назавтра :)
В свою очередь, очень любила рассказывать про свою жизнь, с радостью делилась своими детскими воспоминаниями. Как же я жалею, что не записывала всё тогда, надеялась на память - а память-то была - девичья!.. Запомнилось мало что. Как стирала бельё в неполных 6 годочков - зимой, в проруби, в ледяной воде до колена! И ничем же не болела потом, двоих детей родила, здоровых... Как замуж выдали, ребёнком почти, в 16 лет... Но больше всего впечатлило, как во время войны пешком ходила через пол-Белоруссии в конц-лагерь, носила еду и помогала узникам сбежать: уж не знаю, подкУпом ли или подкОпом...
Однажды, когда мы с сестрой были совсем маленькие, баба-Шура стала мишенью для злобных "карикатур". Справедливости ради, это сестра подбивала меня нарисовать "баба-Шуру с бородой", а мне потом было ужасно стыдно и жалко баба-Шуру... Но она на нас не обижалась.
Несколько лет до смерти она была совсем лежачей, но и тогда не ходила "под себя". Однажды, вставая, неудачно упала. Ну, полежала, поохала. А когда через несколько месяцев умерла, папина сестра - физиотерапевт, - обнаружила несколько неправильно сросшихся рёбер...
Про бабушку Аню мне больше всего запомнилось, как она училась (на стоматолога) в голодном и холодном послевоенном Минске, а когда папа (Яков Архипович) привёз ей, студентке, два ящика яблок, продала их на Комаровском рынке и купила себе туфельки на каблучке :)) А ещё, как, в валенках на босу ногу, по сугробам бежала в соседнюю деревню (где было ближайшее почтовое отделение) за письмом - от дорогого сердцу Ванечки (моего будущего деда, то есть)... В остальном, бабушку Аню было очень тяжело слушать, она постоянно сбивалась на второ- и третье-степенные ответвления главного сюжета, так, что под конец и сама забывала, о чём хотела рассказать. Ну, и вообще, у нас столько с ней общих черт, что аж неприятно ;) А в раннем детстве я всем говорила, что бабушку Аню люблю больше всех :)))
