Хотя он и не был в строгом смысле слова белорусом, никогда не учил белорусского языка (да и какой язык, так, "говор" Северо-Западного края...), но писал главным образом на "мове" (во всяком случае, старался, несмотря на то, что в его поэзии всё же много русизмов), и лучшие произведения создал именно на ней.Моё любимое стихотворение - первое, которое я услышала. А услышала я его от своего деда (потомственного белорусского крестьянина, ставшенго главным хирургом республики, главврачом областной больницы)... Дед очень любил романс на стихи Богдановича "Зорка Венера", часто напевал его знойными тихими вечерами летом на даче. Причём напевал своеобразно, не так, как "Песняры", а с характерным времени Богдановича акцентом: Венэра...
Зорка Венера ўзышла над зямлёю,
Светлыя згадкi з сабой прывяла...
Помнiш, калi я спаткаўся з табою,
Зорка Венера ўзышла.
З гэтай пары я пачаў углядацца
Ў неба начное i зорку шукаў.
Цiхiм каханнем к табе разгарацца
З гэтай пары я пачаў.
Але растацца нам час наступае;
Пэўна, ўжо доля такая у нас.
Моцна кахаў я цябе, дарагая,
Але растацца нам час.
Буду ў далёкiм краю я нудзiцца,
Ў сэрцы любоў затаiўшы сваю;
Кожную ночку на зорку дзiвiцца
Буду ў далёкiм краю.
Глянь iншы раз на яе, - у растаннi.
Там з ей зліём мы пагляды свае...
Каб хоць на мiг уваскрэсла каханне,
Глянь iншы раз на яе...
Буквальный первод:
Звезда Венера взошла над землею,
Светлые мысли с собой привела;
Помнишь, когда я встретился с тобою,
Звезда Венера взошла.
С этой поры я стал всматриваться
В небо ночное и звезду искал.
Тихой любовью к тебе разгораться
С этой поры я стал.
Но расстаться нам время приходит;
Видно, уж доля такая у нас.
Сильно любил я тебя, дорогая,
Но расстаться нам час.
Буду в далеком краю я тосковать,
В сердце любовь затаив свою;
Каждую ночь на звезду удивляться
Буду в далеком краю.
Глянь иной раз на нее, - в расставании.
Там с ней сольем мы взгляды свои;
Чтоб хоть на миг воскресла любовь,
Глянь иной раз на нее
Неподалёку от нашего дома в Гордно был (и остаётся по сей день) деревянный домик-музей, в котором с 1892 по 1896 год жила семья Богдановичей, тот самый, в котором умерла от туберкулёза мать поэта (она похоронена на Старом кладбище г. Гродно). Максим тоже заболел. И ни лечение, ни переезд на юг, к морю, не спасли его... Могила поэта находится в Ялте, далеко от земли, которую он считал родиной...
В его доме-музее в Гродно долгое время работала современная белорусская поэтесса Данута Бичель-Загнетова. Она же вела детский литературный кружок при музее, который я посещала несколько лет. Это был смутный период истории: распад Советского Союза, смена старой державной симовлики на новую (так называемое "сало-мясо-сало" и "погоня"), демонстрации оппозиции, смена новой державной символики на старую... Данута Яновна, как творческая натура, была на стороне оппозиции, конечно, и на сборищах нашего кружка за "филилижанкаю гарбаты" (чашкой чая, то бишь) разговоры водились очень "неблагонадёжные". Надо сказать, что кружок наш очень быстро захирел, постоянными посетителями остались я и ещё один мальчик - мой первый друг, первый приглашённый на мой день рождения, возможно даже, первый влюбившийся в меня ))), впоследствии - перспективный молодой поэт (и по совместительству - доцент кафедры польской филологии ГрГУ)...
Как бы там ни было, сильного влияния на моё мировоззрения разные бредни не возымели, а вот Богданович в моём сердце остался навсегда!
Думаю, понятно и без перевода:
Мне доўгае расстаньне з Вамі
Чарней ад Вашых чорных кос.
Чаму ж нядобры час прынёс
Мне доўгае расстаньне з Вамі?
Я пабляднеў ад горкіх сьлёз
I трыялет пачаў славамі:
Мне доўгае расстаньне з Вамі
Чарней ад Вашых чорных кос.
(Это Триолет, написан в 1910 г.)
Умер Богданович, как настоящий поэт: на кресле возле самой кровати нашли открытую книгу, и на ней короткий, в одну строфу стих, в котором поэт говорит, что он не одинок перед смертью - у него есть книга с его стихами...
Ў краіне сьветлай, дзе я ўміраю
У белым доме ля сіняй бухты
Я не самотны, я кнігу маю
З друкарні пана Марціна Кухты.